Разобраться в сложной системе поэтических координат поэтессы, или, вернее, Поэта, как обозначала себя она сама, поможет знакомство с рядом авторефератов на тему творчества М. И. Цветаевой, которые вошли в электронный фонд Президентской библиотеки, - «Синтез литературных и музыкальных жанров в лирике М. И. Цветаевой и А. И. Цветаевой» (2013) «Экзистенциальные мотивы в поэзии Марины Цветаевой» (2016), доступный в электронном читальном зале библиотеки «Ритм прозы М. Цветаевой» (2013) и ряда других.
Утро жизни сестричек Цветаевых было розово, оно так много обещало …
Марина и её младшая сестра Анастасия родились в семье московских интеллигентов. Отец, Иван Владимирович, был основателем и первым директором Музея изящных искусств в Москве, профессором Московского университета, специализировавшимся на античной истории, искусстве и эпиграфике. Мама, Мария Александровна Мейн, была пианисткой, ученицей А. Г. Рубинштейна; она рано умерла, но успела открыть своим горячо любимым дочерям мир музыки и русского слова, играя на фортепиано и читая им вслух лучшие книги из домашней библиотеки.
«Ощущением с первых лет было: страсть к слову, в буквальном смысле, к буквам, что ли, его составлявшим? – пишет Анастасия Цветаева в книге „Воспоминания“, которая анализируется в диссертации Е. Косатых „Мир творчества А. И. Цветаевой: художественное, онтологическое, событийное“ (2009), оцифрованный автореферат которой представлен на портале Президентской библиотеки. – Звук слов, до краёв наполненный их смыслом, доставлял совершенно вещественную радость. Только начав говорить – и почти сразу на трёх языках, мы оказались в таком сообществе, как попавший, по сказке, в горную пещеру к драгоценным камням, которые стерегли гномы. Драгоценное существование слова, как источника сверкания, будило в нас такой отзвук, который уже в шесть-семь лет был мукой и счастьем владычества… <…> Может быть, этой органической усладой „языка“ объясняется, что я не помню трудностей „изучения“ языков? Это было просто вхождение в свой дом, где всё узнавалось.
О Марине же – и говорить нечего. Её одаренность была целым рангом выше моей, она с первых лет жизни – по народной пословице – хватала с неба звёзды».
Как видим, стилистика, общая страсть к любимому знаку препинания – тире – и общность художественной манеры сестёр как нельзя лучше просматриваются в этом фрагменте воспоминаний об общем детстве.
Считается и по сей день, что Марина Цветаева – «трудный» поэт. Впрочем, как и не менее «трудный» прозаик. Слишком нетрадиционный и, на первый взгляд, декларативно неклассический. Но нет нарочитости в этом предельно выраженном стремлении быть понятой – с её многочисленными «фирменными» тире, поднимающими эмоциональный градус как бы «рваного» стилистически текста. Если вчитаться в строки и попробовать войти в многомерный цветаевский мир, поэтесса перестает быть сложной. Становится необходимой.
С малых лет она была болезненно привязана к картине в спальне матери "Дуэль". «Снег, черные прутья деревец, двое черных людей проводят третьего, под мышки, к саням - а еще один, другой, спиной отходит. Уводимый - Пушкин, отходящий - Дантес. Дантес вызвал Пушкина на дуэль, то есть заманил его на снег и там, между черных безлистых деревец, убил, - опишет потом своё восприятие поэта Цветаева в очерке «Мой Пушкин».
«Первое, что я узнала о Пушкине, это - что его убили. Потом я узнала, что Пушкин - поэт, а Дантес - француз. Дантес возненавидел Пушкина, потому что сам не мог писать стихи, и вызвал его на дуэль, то есть заманил на снег и там убил его из пистолета в живот… С пушкинской дуэли даже простое "болит живот" меня заливает волной содрогающегося сочувствия, исключающего всякий юмор. Нас этим выстрелом всех в живот ранили».
Первые литературные опыты Марины были связаны с кругом символистов Москвы. Ещё подростком Цветаева познакомилась с Брюсовым, который оказал большое влияние на её раннюю поэзию. Пробой пера Марины стали поэтические сборники «Вечерний альбом» (1910) и «Волшебный фонарь» (1912). Не меньшее воздействие на крепнущий талант оказал художественный мир дома в Крыму, в Коктебеле – его создал критик и поэт Максимилиан Волошин. (Там же поэтесса познакомилась с будущим мужем Сергеем Эфроном).
Прозаическое наследие Цветаевой также достаточно велико – 64 произведения: это воспоминания о современниках, статьи, эссе, дневниковые записи, автобиографические заметки. «”Литературный билингвизм” творчества М. Цветаевой, - отмечает Е. Канищева в автореферате «Ритм прозы М. Цветаевой», - предопределил в её прозаических произведениях отчётливую, специфически оформленную ритмическую организацию, выражающую индивидуальные особенности художественного мира поэта. Проза М.Цветаевой динамична, ассоциативна, в ней чередуются фрагменты с чётким, чеканным ритмом и плавные, ритмические размеренные отрывки, характеризующиеся интонацией размышления».
Дружба с поэтами Максимилианом Волошиным, Андреем Белым и Михаилом Кузминым вылилась в создание уникальных творческих портретов каждого из них – «Живое о живом», «Пленный дух» и «Нездешний вечер».Позже, когда рухнет привычный мир, появится сборник «Лебединый стан» – тревожный, как ожидание писем от мужа-офицера, вошедшего в Гражданскую войну белым офицером, а закончившего её агентом ОГПУ и расстрелянного позже в его же застенках, о чём так и не узнала ушедшая из жизни в 1941 году поэтесса…