Сегодня успешно прошла генеральная репетиция в акватории Невы. Все затаили дыхание. Чем удивит отечественное кораблестроение? В параде впервые примет участие новейший корвет под названием «Меркурий».

 

В 1830 г., во время появления в Санкт-Петербурге А.И. Казарского         и после беседы с ним, в дневнике А.С. Пушкина появился профиль его, нарисованный рукой поэта и запись:  “Сегодня двору был представлен блистательный Казарский…   Держава в державе…”.

Россия богата своими героями. Славные подвиги моряков навсегда в памяти потомков, а некоторые требуют более широкого освещения и полноценного осмысления. Одна из непререкаемых заповедей, введенная Петром I о том, что «корабли Военно-Морского флота ни при каких обстоятельствах не спускают своего флага перед противником, предпочитая гибель сдаче врагам»  до сих пор остается непререкаемой. Одним из таких неповторимым подвигом русских моряков является бой брига «Меркурий» с двумя турецкими линкорами в 1829 году.

Русская гвардия родилась в пламени орудийных вспышек, в густом пороховом дыму боёв. Пламя выстрелов – оранжевое, а пороховой дым чёрный. Таковы и традиционные цвета матросских лент на бескозырках в Гвардейском экипаже и лент на военно-морских флагах нынешних гвардейских кораблей…

Бригу «Меркурий» и линейному кораблю «Азов» было предписано в качестве кормового поднимать адмиральский Георгиевский флаг, а экипажи причислить к Гвардейскому со всеми вытекающими отсюда льготами. За всю последующую историю России более ни один военный корабль Российского флота не получил этого отличия.

Так, за что бриг Меркурий получил такую привилегию ….. об этом наша история. Ознакомившись с ней не возможно не испытать глубоких и ярких эмоций - от восторга до разочарований, и еще больше укрептся в своем мнении, что славные флотские традиции должны быть возвращены и оставаться свято-неприкосновенными.

Итак,  в 1928-1929 годах шла русско-турецкая война. 14 мая 1829 года бриг “Меркурий” вместе с фрегатом “Штандарт” и бригом “Орфей” находясь в крейсерстве у Босфора, внезапно увидели мощную турецкую эскадру в составе 6 линейных кораблей, 2 фрегатов, 2 корветов, 1 брига и 3 тендеров. Наиболее быстроходные фрегат “Штандарт” и бриг “Орфей”, поставив все паруса, вскоре оторвались от противника. Менее скоростной “Меркурий” был настигнут двумя турецкими линейными кораблями – 110-пушечным “Селимие” под флагом Капудан-паши и 74-пушечным “Реал-бей” под адмиральским флагом.

Стихнувший ветер позволил бригу “Меркурий” поддерживать дистанцию вне дальности огня противника, идя под выкинутыми в помощь парусам веслами. Однако турки, поставив все верхние паруса, начали нагонять бриг. Не имея возможности избежать неравного боя, капитан-лейтенант Казарский собрал в кают-компании военный совет из офицеров брига. По очереди высказывались все пятеро (давайте поимённо ещё раз вспомним эти героические имена): поручик корпуса штурманов Иван Петрович Прокофьев, мичман Дмитрий Петрович Притупов, лейтенант Сергей Иосифович Скарятин и лейтенант Федор Михайлович Новосильский (будущий знаменитый русский адмирал). По флотской традиции первым высказался самый младший по званию член экипажа поручик Иван Прокофьев: “Господин капитан-лейтенант, Морской устав повелевает нам драться до конца. И другого решения я не вижу. Ежели в ходе боя у нас будет сбит рангоут, появится течь или все пушки будут разбиты, предлагаю взорвать «Меркурий», сцепившись с одним из «турок»… Для этого нужно у крюйт-камеры положить заряженный пистолет, чтобы тот из нас, кто выживет, выстрелом взорвал бы бриг…”. Остальные офицеры горячо поддержали молодого поручика: “ Мы русские, и мы будем драться, Спаси нас бог – сказал Александр Казарский. –

« А теперь за дело! Вашему попечению, Сергей Иосифович, – я поручаю паруса - и взглянул на лейтенанта Скарятина, Артиллерию – Федору Михайловичу, - Новосильский кивнул. – Пробоинами и пожарами займется Дмитрий Петрович, а тебе Иван Петрович вверяю стрелков. На что Прокофьев сказал – есть. Манёвр беру на себя. В случае чего меня сменит лейтенант Скарятин. Всё, господа».

Легкий ветер наполнил верхние паруса турок, и они медленно начали нагонять бриг. В половине третьего турецкие корабли подошли к «Меркурию» и турки с «Селимие» закричали по - русски: »Сдавайсь, урус, убирай паруса!», в ответ прозвучало «Ура» и дружный залп команды «Меркурия» с обоих бортов.

Около 15 часов пополудни «Штандарт» и «Орфей» оставив далеко за кормой «Меркурий» и услышав залп, а затем и грохот битвы в течении трех часов омрачились от внезапно наступившей тишины. Они поняли - бриг «Меркурий» погиб. Неумолимая логика победы от соотношения сил в морском деле была неоспорима…. И только маленький процент везения и сверхчеловеческие действия экипажа могут нарушить эту логику жестокой битвы.

А в реальности всё происходило так: зажатый между двумя линкорами «Меркурий» с помощью весел и руля искусно уклоняясь от возможных бортовых залпов максимально используя маневр побортно обстреливал рангоут и такелаж врага находясь на носовых углах кораблей турок под огнем всего десятка погонных орудий врага. На исходе третьего часа боя, когда уставшая команда выбилась из сил и пропустили несколько бортовых залпов задевших жизненно важные части корабля, Казарский решил провести решительный манер, который приведет или к победе, или к гибели корабля. В это время «Селимие» изменил курс на полный бакштаг пошел на обгон «Меркурия», угрожая ретирадным бортовым залпом. Отдав команду двум комендорам коронад бить по ватерштагу турка, Казарский повернул на «Селиме». Корабль Капудан-паши и бриг сходились. Казарский знал, что в запасе у него всего несколько минут, столько понадобится туркам чтобы справиться с недоумением от манёвра Казарского и предпринять свои действия.

Турецкие артиллеристы, уже банниками прочистили и охладили стволы, заложили в пушки картузы с порохом, плотно забили прибойниками пыжи и вкатили ядра, вернули пушки в порты, вставили в запальное отверстие камышинку с порохом, прицелились, с намерением поднести к запалу фитиль…

Несколько минут отделяли бриг от ужасного продольного залпа, который мог стать последним для «Меркурия», но Казарский знал, что если сейчас откажется от риска, то это станет отказом от спасения.

Удивленные поведением русского брига, который вдруг сам пошел на сближение, турки сбежались на левый борт. В руках у них сверкнули ружья, и над низкими бортами «Меркурия» запели пули.

«Две минуты… полторы… минута…», - отсчитывал Казарский. Он твердо решил, что скомандует к повороту только после произведённых выстрелов, но канониры все оттягивали этот миг.   Они выстрелили из своих карронад почти одновременно. И тут же дружно рявкнули семь остальных...

«Теперь за турками очередь», - подумал Казарский, понимая, что бриг уже не успеет отвернуться. Он почувствовал, как холодная испарина покрыла лоб, - до залпа турецкого корабля оставались секунды. «Сейчас все решиться», - подумал он. Но раньше, чем звуки пушечных выстрелов достигли «Меркурия», все уже поняли, что страшный бортовой залп далеко за кормой брига.

Это был залп в никуда… Залп в белый свет, хотя турки метили в «Меркурий». Но пока подносили тлеющие фитили к запальникам, ветер уже успел развернуть потерявшее управление судно. Самый большой и самый мощный корабль турецкого флота больше не мог гнаться за бригом. Все, что оставалось сейчас Капудан-паше, - это привести свой корабль к ветру, закрепить бом-брамсели и лечь в дрейф. А через полчаса еще один удачный залп русских артиллеристов повредил «Реал-Бей». Оба турка беспомощно легли в дрейф, в то время как русских моряки вышли из боя не побеждёнными! Из этого боя бриг «Меркурий» вышел победителем.

Это было неслыханно по всем законам морского боя тех времен. Корабли, превосходящие бриг в разы по всем параметрам: размерам, водоизмещениям, парусностью, количеством экипажа и на порядок по артиллерии - потерпели поражение.

В ходе сражения экипаж «Меркурия» потерял 4 человека убитыми и 6 ранеными, причем командир был контужен в голову. Уже когда пришли в Севастополь на бриге насчитали 22 пробоины в корпусе, 133 в парусах, 16 повреждений в рангоуте и 148 в такелаже. Но ни одно из них не привело к потере корабля, что было, несомненно, огромной военной удачей.

Газета “Одесский вестник” о сражении писала так: “Подвиг сей таков, что не находится другого ему подобного в истории мореплавания; он столь удивителен, что едва можно оному поверить. Мужество, неустрашимость и самоотвержение, оказанные при сём командиром и экипажем “Меркурия”, славнее тысячи побед обыкновенных…”.

 

 

Кто подберёт достойные слова,

Чтоб выразить «Меркурия» отвагу,

Ходившего под сенью Покрова

И русского Андреевского флага?

            Кто славную кантату сочинит

            В честь подвига означенного брига.

            Кто нанесёт на памятный гранит

            Фамилии вошедших в супер-лигу?

А в лиге той герои на подбор

Цвет нации и цвет морского флота

Они считали: трус для них позор,

А на безумие налагали квоту.

             Их капитан вёл судно на врага

             Сквозь трескотню турецких барабанов

             На тех, кто мощью их превосходя,

             Доказывал всем праведность Корана.

И вышел победителем наш бриг

В морском бою на подступах к Босфору

Он был один, совсем один в тот миг

Против двух неприятельских линкоров.

              Неслыханным сраженьем назовут

              Подобный случай в практике баталий

              И подвиг сей потомки сберегут

              В своих сердцах с букетами азалий.

 

 

Однако победа русских моряков была столь невероятна, что в нее не поверили на Западе. Но стало известно письмо штурмана с «Роял-бея» в Лондон своему английскому наставнику. В письме, посланном из Биюлимана 27 мая 1829 г., он так описал бой:

”Во вторник, с рассветом, приближаясь к Босфору, мы приметили три русских судна, фрегат и два брига; мы погнались за ними, но только догнать могли один бриг в 3 часа пополудни. Корабль капудан-паши и наш открыли тогда сильный огонь. Дело неслыханное и невероятное. Мы не могли заставить его сдаться: он дрался, ретируясь и маневрируя со всем искусством опытного военного капитана, до того, что, стыдно сказать, мы прекратили сражение, и он со славою продолжал путь. Бриг сей должен был потерять, без сомнения, половину своей команды, потому что один раз он был от нашего корабля на пистолетный выстрел, и он, конечно, ещё более был бы повреждён, если бы капудан-паша не прекратил огня часом ранее нас. В продолжение сражения командир русского фрегата, что был пленен нами ранее, говорил мне, что капитан сего брига никогда не сдастся, и если он потеряет всю надежду, то тогда взорвёт бриг свой на воздух. Ежели в великих деяниях древних и наших времён находятся подвиги храбрости, то сей поступок должен все оные помрачить, и имя сего героя достойно быть начертано золотыми литерами на храме Славы: он называется капитан-лейтенант Казарский, а бриг – “Меркурий”. С двадцатью пушками, не более, он дрался против двухсот двадцати в виду неприятельского флота, бывшего у него на ветре…”.

В честь подвига “Меркурия” под руководством мастера Ф. П. Толстого в 1829 г. была изготовлена бронзовая памятная медаль.

Однако, победа русских моряков была настолько иррациональной, что ее начали подвергать сомнению. И как водится, это происходило на Западе. Английский историк того времени Ф. Джен пишет: “…Совершенно невозможно допустить, чтобы такое маленькое судно, как “Меркурий”, вывело из строя два линейных корабля за четыре часа, даже если бы они вовсе не стреляли. Самым вероятным предположением будет то, что турецкие корабли были фрегатами, выросшими в донесении в линейные корабли…”.

Как бы отвечая ему и другим западным завистникам, вице-адмирал В. И. Мелихов в статье в “Морском сборнике” за 1850 г. “Описание действий Черноморского флота в продолжение войны с Турцией в 1828-29 гг.” пишет: “…Действия брига “Меркурий” представляют пример отваги, которому подобный едва ли сыщется в летописях морских держав. Мы считаем излишним распространяться о подвиге Казарского, вполне и совершенно оцененном Государем Императором, как то можно видеть из Высочайшего повеления и указов, изложенных в главе 23 и 26 нашего повествования; мы считаем нужным заметить только одно обстоятельство, что нашлись люди, которые сомневались, чтобы действия брига происходили точно так, как они описаны в рапорте Казарского. Но мы и весь флот, видавший бриг через несколько часов после сражения, можем засвидетельствовать; что в донесении командира брига не было никакого преувеличения; знавшие хорошо покойного Казарского поручаются, что по своей скромности он скорее был способен умолчать о своих действиях, нежели преувеличивать их. Он вполне достоин памятника, воздвигнутого ему в Севастополе его сослуживцами, с соизволения Государя Императора”.

Но накануне Крымской войны 1853-56 гг. в архиве бывшего вице-канцлера Нессельроде было обнаружено и опубликовано письмо турецкого офицера – одного из штурманов корабля “Реал-бей”. Письмо это было доставлено в Россию секретным агентом. В котором тот полностью подтверждает отчет Казарского о победе над двумя турецкими линейными кораблями. Там противник воздает должное храбрости и отваги русских моряков, мужеству Казарского и отменной выучке экипажа. В частности он пишет: “…Умение и стойкость - главные составляющие этой небывалой победы. Воинское мастерство, высокое чувство патриотического долга, сплотившего команду брига перед лицом смертельной опасности... Достаточно отметить, что матросы лучших боевых кораблей флота, в том числе и брига “Меркурий”, ставили и убирали паруса за три-четыре минуты, тогда как туркам требовалось для этого 12-15 минут. То же можно сказать и о русских канонирах - они стреляли гораздо лучше турецких…”.

Бриг ‘Меркурий”, вторым, после линейного корабля “Азов”, был награждён кормовым Георгиевским флагом и вымпелом (торжественная церемония поднятия флага и вымпела, на которой присутствовал и Казарский, состоялась 3 мая 1830 г.). Кроме того, Высочайшим указом государя-императора Николая Павловича весь экипаж брига “Меркурий”, в этом же указе предписывалось всегда иметь в составе Черноморского флота бриг с упоминанием имени “Меркурий.

 

"В воздаяние блистательного подвига брига "Меркурий", вышедшего победителем из беспримерного боя 14 мая им выдержанного противу двух турецких кораблей, Государь Император всемилостивейшее пожаловать соизволил: командира капитан-лейтенанта Казарского в капитаны 2 ранга с назначением флигель-адъютантом к Его Императорскому Величеству, и сверх того кавалером ордена св. Георгия 4 класса; лейтенантов Скорятина и Новосильского, мичмана Притупова и поручика корпуса флотских штурманов Прокофьева следующими чинами , и первых орденами св. Владимира 4 степени, а Прокофьева, как предложившего мужественный совет взорвать бриг, орденом св. Георгия 4 класса. Всем нижним чинам знаки отличия военного ордена. Всем вообще, как офицерам, так и нижним чинам, в пожизненный пенсион двойной оклад жалованья по окладу, какой они получали до Настоящего времени.

Вместе с тем Его Императорское Величество соизволил отличить и самый бриг, пожалованием на оный Георгиевского флага. А дабы увековечить в роде память сих офицеров примерной их храбрости и мужественной решимости на очевидную гибель, Государь Император соизволил повелеть, чтобы пистолет, как оружие, избранное ими для взорвания на воздух при невозможности продолжать оборону, был внесен в гербы их…

Мы желаем, дабы память знаменитых заслуг команды брига "Меркурий" и его, никогда во флоте не исчезала, а, переходя из рода в род на вечныя времена, служила примером потомству".

В мае 1830 г. Казарский участвует в торжествах по случаю поднятия на корабле “Меркурий” Георгиевского флага и вымпела. Это знаменательное в жизни Черноморского флота событие состоялось утром 3 мая 1830 года, хотя вначале планировалось на март, но было перенесено по причине свирепствования на Черноморском побережье холеры. Церемония началась прибытием главного командира Черноморского флота. Адмирал Грейг поднялся на борт брига “Меркурий” в сопровождении вице-адмирала Патаниота, контр-адмиралов Скаловского, Кумани, адмирала Беллинсгаузена, командиров кораблей и судов эскадры, стоявших на Севастопольском рейде. Повинуясь команде, взял на плечо караул, взбежали по вантам и выстроились на реях матросы. Грохот пушек заглушил барабанную дробь и медь военного оркестра. Адмирал Грейг сказал прочувственную речь. На кормовом флагштоке и грот-мачте брига “Меркурий” затрепетали “Георгиевский флаг” и “Георгиевский вымпел” - символы доблести и славы русского флота. Затем был праздничный банкет для адмиралов и офицеров и двойная чарка матросам к обеду.

С того времени несколько поколений кораблей носили славное имя Меркурий, так три военных корабля Черноморского флота поочерёдно носили гордое имя “Память Меркурия”:

Корвет “Память Меркурия” 1865 г.; Крейсер “Память Меркурия” 1883 г.;

Крейсер “Кагул”, спущенный на воду в 1902 г., в 1907 г. был переименован в “Память Меркурия”, и на него был передан “Георгиевский флаг”.

В 1917 г. крейсер был захвачен петлюровцами, а в 1918 году на нем был поднят жёлто-голубой украинский флаг, после чего абсолютное большинство матросов и офицеров покинуло корабль, забрав с собой и “Георгиевский флаг” (только один мичман и с десяток матросов из всего экипажа согласились присягнуть Петлюре).

После революции эта флотская традиция именования корабля в память о бриге была прервана.

Глубоко символично, что именно в дни празднования 300-летия учреждения Российской империи 15 октября 2021 г. принято решение о переименовании корвета 22380 “Ретивый” (практически законченного постройкой для Черноморского Флота ВМФ России) в “Меркурий”.

 

Таким образом, в 2021 году командование ВМФ России возобновили эту традицию. Новый корвет с названием «Меркурий» в память о подвиге брига снова в списках боевых кораблей.

Хотелось бы, что как можно больше людей узнало о героическом подвиге брига «Меркурий» восхитивший весь мир своим бесстрашием и мастерством.

В свою очередь мы задаемся вопросом - сможет ли современная команда корвета “Меркурий”, собранная из специалистов с разных уголков нашей необъятной Родины, соответствовать Высокому званию “Русского моряка”, что единогласно решили принять бой с, во-много раз превосходящего в численности и огневой мощи сильнейшего противника, и, непросто достойно с ним сражаться, но и выйти из того неравного боя победителем…

Команда корвета посетила Никольский морской собор Кронштадта и возложила цветы к памятной доске погибшим нам бриге морякам. Настоятель собора архимандрит Алексий (Ганьжин) благословил на добрую службу экипаж корабля и пригласил на обед, накрытый в трапезной.

 

 

О Большой удаче и чести служить на корабле с названием «Меркурий», о долге безупречного поведения и готовности совершить подвиг.

 

Новейший Корвет “Меркурий” прошел ходовые испытания на Балтийском море и отработал план нагрузок. И сейчас он стоит в праздничном ряду напротив Адмиралтейства.

 

 

Один из члена экипажа брига старший офицер Новосильский – кавалер орденов герой морских сражений и обороны Севастополя, прошел долгую морскою службу и везде показал свою любовь к флоту, достиг адмиральского звания и ушел в отставку с должности коменданта Кронштадтской крепости, член Государственного совета Российской империи. Кавалер орденов Святого апостола Андрея Первозванного, Святого Георгия III класса, Святого Георгия IV класса, Святого Александра Невского с алмазными наконечниками, Святого Владимира 1-й степени, Святого Владимира 3-й степени, Святого Владимира 4-й степени, Святой Анны 2-й степени, Святого Станислава 2-й степени, Святой Анны 3-й степени, Святого Станислава 3-й степени. “Высочайшим приказом по военному морскому ведомству Декабря 18-го дня 1853 года. Производятся, за отличие в деле при истреблении, 18-го Ноябри, на Синопском рейде, Турецкой эскадры, командующий 4-ю Флотскою дивизию, контр-адмирал Новосильский, в вице-адмиралы, с утверждением Начальником той же дивизии…”. (Газета «Русский Инвалид» № 283—284 от 22 декабря 1853 г.) В числе прочих наград Всемилостивейше повелено внести в герб его Новосильского пистолет, как орудие, избранное им и прочими Офицерами брига Меркурия, для взорвания на воздух брига, при невозможности продолжать бой. “Щит разделен на три части, из коих в верхней пространной в голубом поле изображен золотой пистолет и под оным серебряная луна, рогами вниз обращенная. Во второй в золотом поле масличная ветвь. В третьей в серебряном поле флаг. Щит увенчан обыкновенными дворянскими шлемом и короною с тремя страусовыми перьями. Намет на щите голубой и зелёный, подложенный золотом”. ( Герб Новосильского внесен в Часть 10 Общего гербовника дворянских родов Всероссийской империи, стр. 124). Похоронен на одном из самых известных кладбищ Санкт-Петербурга – Смоленском.

Надеемся, что члены экипажа корвета Черноморского флота “Меркурий” увезут с собой память о Санкт-Петербурге как Морской столице России, а возрождение традиции присваивать название «Меркурий» кораблям в последующих сериях и проектах позволит пронести славу российского воинского оружия в поколениях. А по прибытию к месту приписки корвета “Меркурий” в город-герой Севастополь шефство над славным экипажем георгиевского “Меркурия” возьмет “Морское собрание Севастополя”.