В Президентскую библиотеку продолжают поступать материалы в рамках объявленной в ноябре прошлого года масштабной акции по сбору свидетельств о блокаде.
В этот раз нам пришло письмо Касыма Мауленова, сына выдающегося казахского поэта Сырбая Мауленова, который защищал Ленинград на Волховском фронте, был тяжело ранен и память о том времени пронёс через всю жизнь.
Автор воспоминаний об отце – доктор юридических наук, профессор Касым Мауленов окончил Ленинградский государственный университет, в дальнейшем не потерял связей с Россией и сейчас продолжает способствовать интеграции двух стран.
Дадим слово самому Касыму Сырбаевичу:
«Уже 25 лет нет с нами моего отца Сырбая Мауленова – народного писателя Республики Казахстан, лауреата Государственной премии Казахстана имени Абая, лауреата Государственной премии СССР имени Александра Фадеева, классика советской и казахстанской литературы.
Да, конечно, отцу в жизни было нелегко. Его поколению выпало тяжёлое испытание – война. Помню, в 1987 году, когда я ездил оппонировать кандидатской диссертации в город Свердловск (ныне Екатеринбург), отец говорил мне: „Сходи на реку Белую, наша часть формировалась у этой реки“.
Молодой казахский офицер воевал на Волховском фронте и освобождал блокадный Ленинград. В 1941 году отец был призван в армию, где был заместителем командира стрелковой роты по политчасти в 163-м стрелковом полку (Волховский фронт). 18 января 1943 года был тяжело ранен во время прорыва Ленинградской блокады.
Отец часто рассказывал мне, как в мёрзлых окопах под Ленинградом они готовились к прорыву блокады. „Грохот… Огонь… И ни с чем не сравнимая тяжесть тишины последнего мгновения перед рывком вперёд – туда, навстречу жизни или смерти. За нами с титаническим напряжением дышал город – колыбель революции. И сердце билось. Ему жить – нам жить.
Тяжело раненный, в госпитале, я вспоминал о друзьях-однополчанах: о живых, а больше о тех, ушедших в бессмертье. И открывал в себе какие-то новые тайны. Смещались представления о людях, природе, обо всём, что составляло мою жизнь. А главное, должно было составить вот за этим днём, в будущем. Мной как бы всё заново переоценивалось. Земля в окопе перед последним броском была не мёрзлой – тёплой. К ней прижимались, как к груди матери. От неё набирались силы. Она хранила нас за то, что мы не отдали её, и она знала: «Никогда никому не отдадим!»“.
Мой отец часто любил повторять казахскую пословицу: „Нет неодолимых расстояний, есть ленивые ноги“. Когда они с бойцами рванулись в атаку, самую памятную для него потому, что она была последней, их ноги не ленились.
Мне удалось найти в отцовском архиве письмо, датированное 22 октября 1942 года, от классика советской литературы Николая Семёновича Тихонова – ответ на письмо отца в блокадный Ленинград. „Я очень рад, что молодой казахский поэт с оружием в руках защищает наш любимый Ленинград. Будет время, и мы встретимся с Вами в освобождённом от блокады городе, будем читать стихи и говорить о великой войне советского народа с фашистами как о прошедшем“, – писал Н. Тихонов отцу.
Отец рассказывал мне, что это дорогое письмо он спрятал на груди, у самого сердца, как напутствие в бой и благословение в большую поэзию. Однако огромная радость не давала ему покоя, и он показал его батальонному комиссару Александру Матвеевичу Любимову. Отцу показалось, что комиссар обрадовался этому письму даже больше, чем он сам. Комиссар справедливо расценил письмо как большой и важный агитационный материал, как незаменимое подспорье в доверительных беседах с солдатами.
Интересно, что после войны, в 1949 году, отец встретился с Николаем Тихоновым в Москве на Декаде казахской литературы и искусства. Отец вспоминал, что Москва принимала их радушно, по-братски. С группой казахских писателей постоянно находились Леонид Соболев, Николай Тихонов, Степан Щипачёв, Платон Вершигора. В один из дней казахская делегация совершала прогулку на теплоходе по каналу Москва – Волга. Все разместились на просторной палубе, любовались красотами Подмосковья, беседовали, читали стихи. Николай Тихонов сидел рядом с Мухтаром Ауэзовым и Сабитом Мукановым. Выбрав подходящий момент, отец подошёл к ним, представился Тихонову и показал ему фронтовое письмо. Тихонов взял его, прочёл и разволновался.
„Жив солдат! – радостно говорил он, показывая письмо собеседникам. – Как же я рад и счастлив! Через такой огонь прошёл – и цел остался. И письмо сохранил“.
Тихонов помолчал немного, повертел письмо в руках и передал отцу: „Ну, раз ты так бережно хранил моё письмо, возвращаю его тебе. И прошу принять от меня подарок“. Николай Тихонов подарил тогда отцу свою новую книгу стихов „Грузинская весна“.
Фронтовая лирика занимала особое место в творчестве моего отца. Мне хотелось бы привести несколько поэм и стихов отца о войне.
ТЫ СПРОСИ О ВОЙНЕ
Много сложено песен
О битвах, гремевших когда-то.
У тогдашних мальчишек
Сегодня виски в седине.
Ты спроси о войне
И у маршала и у солдата,
Ты спроси о войне,
Ты спроси о войне.
У любви, что погибла так рано,
Ты спроси о войне,
У небес, опалённых в огне,
У сгоревших лесов,
У скалы с незажившею раной
Ты спроси о войне.
Ты спроси о войне
У печально поющего ветра.
Ты спроси о войне
У озёр с тёмной кровью на дне,
У холмов, что стоят
Над телами погибших –
Бессмертно! –
Ты спроси о войне.
Ты спроси о войне
У оборванной на полуслове
Старой песни.
Спроси и у лампы,
Погасшей в огне.
У рассвета без дня,
У зари, захлебнувшейся кровью,
Ты спроси о войне.
Ты спроси о войне
У смертельного пламени ада,
Что на землю пришло
Не в кошмарном бреду,
Не во сне.
У последнего
В громе салюта Победы
Снаряда
Ты спроси о войне.
1970
ОГНИ ЛЕНИНГРАДА
Я ночью по Ленинграду
Хожу, вспоминаю войну.
Блокаду, голодные взгляды
И Выборгскую сторону...
Я помню, как мимо Фонтанки
По снегу – где силы взяла! –
Усталая женщина санки
С печальной поклажей везла.
Шли люди и не глядели,
Ведь сами как тени они.
Я помню: снаряды летели,
Завешивались огни…
По зданьям прямою наводкой
Бил враг, разлеталась извёстка,
И снова – сирена с утра...
Кончался мой отпуск короткий,
На передовую пора.
В трамвае, на фронт. Канонада.
А сколько воронок в снегу!
Хожу я по Ленинграду,
И не вспоминать не могу.
И светят – прекрасно и резко –
Огни, сквозь вечернюю мглу,
В домах, на проспекте на Невском,
На Охте, на каждом углу!
Как прежде, с накалом высоким
Горят и сверкают они –
Огни Ленинграда, всех окон
Зажжённые ярко огни!
1963
НА ФРОНТОВОЙ ДОРОГЕ
Мы измученно и хмуро,
Тьму кромешную кляня,
Шли без сна,
Без перекуров,
Без привалов и огня.
Вот танкистам
Было проще:
С маскировкой на броне
Мчались танки,
Словно рощи,
От пехоты в стороне.
Как медлительные грозы
В обстановке боевой,
Рокотали бомбовозы
Высоко над головой.
Сколько пролили мы пота,
А дорога всё длинна...
Эх, как жаль,
Что без пехоты
Не обходится война.
1942
ЛАСТОЧКА
Прекрасна ласточка весной!
Я помню:
В боевые годы
Она под пулями со мной
Делила беды и невзгоды.
Куда бы ни гнала война
Меня,
Как перекати-поле,
Я видел Родину:
Она
Парила ласточкой на воле!
1943
ВЫСОТА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
Сама судьба была в тревоге,
Увидев, как встает, крута,
У наших жизней на дороге
Двадцать вторая высота.
Глядела, тучи-брови хмуря,
Судьба,
Как нас –
В который раз! –
Назад отбрасывала буря
Огня и стали, разъярясь!
Гремела буря, бушевала,
Прижались мы к земле сырой
У края огненного шквала
Под высотой
Двадцать второй.
Снаряд ложился за снарядом.
Дыханья своего стыдясь,
Земля дышала черным смрадом,
От кашля хриплого тряслась.
Вперёд! –
Нас бросила на кручи
Великой цели правота.
Погибли лучшие из лучших,
Но всё же
Пала высота.
1943
ОКОП
Я не боялся ветра сырого,
И не страшили меня снега,
Я против бури пошёл без слова,
Чтобы достойно встретить врага.
Смерть мне грозила на узких тропах,
Множа рубцы на земной груди.
Сколько же дней я провёл в окопах –
В луже по грудь,
По пояс в грязи!
Но покидал я окоп свой,
Словно
Снова прощался с домом родным:
Всё, что солдату судьбой даровано,
Было на фронте связано с ним.
Он отводил от меня несчастье,
Он от ветров меня защищал!
Тесен и мал был окоп,
Но часто
Он для солдата весь мир вмещал.
1943
* * *
Земля горела.
Небосвод пылал.
Валились кони, пламенем объяты.
На грозных танках плавился металл.
Там выстояли только лишь
Солдаты.
Ломал орудьям шеи перегрев,
И погибал снаряд, в стволе зажатый.
Спиной седое небо подперев,
Там выстояли только лишь
Солдаты, –
Чтоб снова в мир спокойствие пришло,
Под землю пламя ада провалилось,
Погибли подлость, ненависть и зло.
В живых осталась только
Справедливость.
1943
ОДИНОКАЯ МОГИЛА
Встречая вечер и рассвет
Под глыбою унылой,
Не год, не два,
А много лет
Глядит на мир могила.
Над нею
В пору зимних дней
Мороз ярится жгучий.
А летом грудятся над ней
Нахмуренные тучи.
В объятьях буйных ветерков,
Что пыль седую
Вертят,
Она наводит степняков
На думы о бессмертье.
Зарницы множатся вдали.
Тиха и молчалива
Грустит
Над холмиком земли
Трепещущая ива.
И неспроста
Её листва,
Зеленый чуб навесив,
Порою вышепчет слова
Когда-то грозных песен.
Ах, как гремели
Песни те!
Романтику дороги
Скупая надпись на плите
Поведает о многом.
Пускай шумят дожди
И впредь,
Пускай трещат морозы –
Святую память не стереть
Ни ветрам и ни грозам!
Пускай ярится ураган
И пыль вздымает
Шатко...
Здесь похоронен партизан,
Погибший в жаркой схватке.
Здесь не звучит
Оркестров медь,
Здесь ветер воет стыло...
Но будет вечно пламенеть
Гвоздика над могилой!
1944
После войны мой отец Сырбай был главным редактором газеты „Казах адебиети“, в переводе с казахского – „Казахская литература“, и главным редактором журнала „Жулдыз“ („Звезда“). В 1948 году он опубликовал „Сборник стихов“. Также выпустил поэтические сборники „Голос степей“ (1949), „Огни горы“ (1952), „Товарищ“ (1954), „Избранное“ (1958), „Тургайские ворота“ (1960), „Листья горят“ (1964), „Полдень“ (1966) и другие. Также в свет вышли книги стихов „Апрельский дождь“ (1967) и „Красная арча“ (1969), которые были удостоены Государственной премии Казахской ССР имени Абая в 1970 году. В 1989 году Сырбай Мауленов был удостоен звания „Народный писатель Казахстана“.
Мы были очень близки с отцом. Он называл меня помощником народного писателя Казахстана. С восьми лет я брил отца – его левая рука после тяжёлого ранения практически не работала. Мне была знакома каждая складка на его лице, и отец в шутку называл меня „севильским цирюльником“.
13 февраля 1993 года отца не стало. Я до сих пор плачу, вспоминая о нём, и не стыжусь своих слёз. 22 ноября 1993 года вышло долгожданное постановление Кабинета министров республики „Об увековечении памяти народного писателя Сырбая Мауленова“.
Сегодня в четырёх городах Казахстана: Алматы, Костанае, Аркалыке, Кызылорде именем отца названы улицы, в бывшем совхозе „Юбилейный“ (ныне это место называется посёлок Мелисай) Камышинского района Костанайской области имя отца присвоено средней школе, а также школе № 24 города Костаная и школе № 37 города Астаны.
Создан фонд имени Сырбая Мауленова, эмблема которого перекликается с его псевдонимом „Лашын“ (птица из семейства соколиных). Под отдельными своими научными статьями я подписываюсь этим именем – Лашын.
Я горжусь, что являюсь сыном Поэта Сырбая! И благодарен судьбе, что в Великой войне советского народа с фашизмом он остался жив, дал жизнь моим братьям Дюсену, Женису, Бейбуту, Газизу и сестрам Бахытжамал и Сакыпжамал.
Конечно, все эти годы рядом с отцом находилась мама – Кульжамал Амирова (внучатая племянница Ахмета Байтурсынова – казахского общественного и государственного деятеля, члена партии „Алаш“ (репрессированного в 1937 году), просветителя, учёного-лингвиста, литературоведа, тюрколога, поэта и переводчика). Отец не испугался, когда его в 40-е годы прошлого столетия таскали в КГБ как мужа племянницы врага народа.
Выдающийся советский казахский писатель, драматург и учёный, лауреат Ленинской (1959) и Сталинской премии первой степени (1949) Мухтар Ауэзов очень тепло относился к моему отцу и писал о нём так: „В Сырбае есть присущая только ему тонкость и филигранность законченных коротких стихов. Они воспринимаются, как домбра в искусных, вдохновенных руках кюйши, которые своими проникновенными кюями властвуют над твоей душой“.
15 июня 2018 года в большом зале Союза писателей Казахстана в городе Алматы прошло торжественное собрание, посвящённое 95-летию Сырбая Мауленова – народного писателя Республики Казахстан, классика советской и казахстанской литературы».
